Лера — прирожденная гонщица. Хотя, может быть, это вовсе и не с рождения
лежит в ее крови. Год назад в жуткой аварии погиб ее муж. И с тех пор, как
мне кажется, в голове девушки что-то повернулось. Она обожает скорость как
таковую и все, что так или иначе связано с гонками.
Любимая ее нация — это немцы. Любимый актер — Ван Дизель. Любимый
день в году, который она отмечает неизменно — 18 февраля, день рождения
итальянца Энцо Анселмо Феррари.
Ездить с Лерой в качестве пассажира — то еще удовольствие, скажу я
вам. Скорость вжимает вас в сидение, а истошные гудки подрезанных автомобилей
нервируют. Гаишники с жезлами и двойная сплошная Лерочке по барабану. Мелькающая
на лобовом стекле картинка напоминает популярные компьютерные игры.
Иногда, впрочем, гаишники все же останавливают нас, но Лере достаточно посмотреть
на гаишника своим трогательным взглядом, просто посмотреть — ничего
не говоря — и нас тут же отпускают.
Ее взгляд — он добрый и милый.
Ее глаза — их вообще невозможно описать.
Я никогда, за всю свою жизнь не встречал у девушки таких глаз (даже в кино).
У них цвет моря. Но моря не такого оттенка, который вы наблюдаете с берега
в полдень, щурясь и прикладывая ладонь к глазам, и не такого, который вы увидите
с борта круизного лайнера, напряженно вглядываясь в глубину, а такого, которым
можно любоваться только в коралловой бухте с небольшой глубиной, куда вы приехали
с намерением понырять.
Светло-светло бирюзовые — ее глаза.
Когда Лерочка смотрит на меня — я вижу свое отражение. Когда она смотрит
на звезды — их можно сосчитать на ее сетчатке.
Один мой друг считает, что у нее глаза Ангела. Другой на полном серьезе
утверждает, что Лера — не от мира сего, и украдкой крестится, когда
она рядом.
Я тоже, впрочем, часто крещусь в присутствии Лерочки.
Я закрываю глаза…
***
Я не знаю, как Лера ко мне относится. Может быть, я даже нравлюсь ей, хотя
и непонятно, как такая посредственная личность как я может хоть кому-то понравиться.
Я держусь за нее, пока она меня терпит, а когда уйдет (как все уходят),
буду тешить себя воспоминаниями.
В первое наше свидание я пригласил ее не в театр и не в боулинг. В первую
нашу встречу я пригласил ее поехать вместе с моими друзьями прыгать с парашютом.
Впервые в жизни Лера спала в палатке рядом со мной.
Ночью, после всего, когда я рассказал ей «Сумку» Роберта Блоха и «Сад расходящихся
тропок» Хорхе Луи Борхеса, Лера сказала, что считает себя инопланетянкой.
—Мне кажется, — говорила она, закутываясь от смущения в спальник
по нос, — что меня просто здесь забыли.
—Все эти люди, — говорила она, ласково ероша мои волосы, —
они такие злые и эгоистичные, что мне иногда становится страшно.
—Я не из этого мира, — говорила она, пытаясь разглядеть прозрачно-зелеными
глазами небо сквозь полотнище палатки. —Я не понимаю, откуда столько
злобы в этом мире. У меня даже нет сил бороться.
Но звезд в эту ночь не было. Совсем не было. Ни одной — даже самой
маленькой и робкой звезды. У нас с ней был только едва заметный свет от догорающего
костра на том берегу.
Один на двоих…
***
У Леры есть интересная фишка. Она неизменно уезжает от меня ночью. Во сколько
бы мы не легли, девочка все равно подскакивает в 3-4-5 часов и уезжает. Один
раз она проспала до 7 часов, жутко расстроилась, но потом все-таки успокоилась
и даже заснула на двух светофорах.
Лера стала часто засыпать на светофорах после знакомства со мной. У нас
в тусовке есть своеобразное негласное соревнование — кто в каком необычном
месте сумеет заснуть. Мне, например, недавно удалось отрубиться стоя в метро,
проспать одну остановку, успеть увидеть сон и выйти на своей станции. Один
мой друг сказал, что это было стильно потому, что у меня не подогнулись колени.
Лера же приноровилась засыпать на несколько секунд во время коротких остановок
машины. Останавливаясь на желтый свет, она моментально бухается лбом на руль
и проваливается в глубокий сон. Через 20 секунд просыпается и едет дальше.
Тот же мой друг, подумав, признал, что это тоже более чем стильно.
Вообще мы все постоянно думаем о сне. Его катастрофически не хватает в нашей
жизни.
Мы работаем и каждый имеем хотя бы одно увлечение в жизни.
Один мой друг болен шмоткоголизмом. Он выписывает глянцевые журналы и кучу
времени просиживает в инете, узнавая о новинках. Предел его мечтаний —
менять стильные прикиды каждый день в течение месяца.
Второй мой друг увлечен велосипедами. Он ездит на великах и думает о них
чуть ли не круглосуточно. Предел его мечтаний — приезжать в костюме-тройке
на велосипеде домой из своего ЦБ.
Третий мой друг обожает танцы. Он постоянно совершенствуется в них и смотрит
по ТВ, как танцуют другие. Предел его мечтаний — станцевать на большой
сцене.
Но всех нас объединяет одно — болезнь сном. В том смысле, что мы постоянно
не высыпаемся с нашим безумным образом жизни. И потому все время об этом думаем.
Мы встречаемся с другом вечером. Мы хлопаем старину по плечу, мы пропускаем
еще по одной и сетуем, что видимся так редко, но мы даже не можем позволить
себе остаться ночевать у него. Одного из нас ждут ночные гонки по Москве.
Другой поглядывает на свой велосипед в прихожей, а его мобильный разрывается
от звонков, на которые он уже минут пятнадцать не отвечает. Ну а к самому
хозяину квартиры скоро придет его девушка, с которой он как бы должен провести
ночь любви.
Наши девушки — они давно поняли всю бесперспективность ожидания от
нас нормальных ухаживаний. Они спят с нами в палатках или подмосковных коттеджах,
они обедают наскоро подогретой тушенкой или удоном с уткой в «Пропаганде»,
но они давно уже не требуют от нас каких-то поползновений. Они сами приходят
к нам в гости и на ночевку, потому что смекнули, что если переложить вопрос
о частоте наших свиданий на наши плечи, то мы будем видеться раз в неделю.
В лучшем случае.
Мы действительно любим их, мы готовы ради них на любые безумства, мы голосуем
за то, чтобы выражать свои чувства при помощи действий, а не пустых слов,
но у нас не очень-то получается быть романтичными.
Быть чуточку более внимательными.
У нас просто не хватает на это времени.
Свои стихи мы сочиняем в метро и стоя на эскалаторах. Свои лучшие признания
в любви мы наскоро написали во время перезвона трех телефонов в нашем офисе
и настойчиво-укоризненное молчание клиента, сидящего напротив, неизвестно
чего от нас ожидающего. Для того чтобы поздравить любимую с днем рождения
самыми первыми, нам приходится ехать в 4 утра к ее дому писать краской на
асфальте. Через 4 часа — на работу, а мы даже еще не ложились.
Так когда тут спать? Что же удивительного в том, что, например, Лера стала
засыпать на светофорах после того, как вошла в нашу тусовку?
Впрочем, вернемся к пропадающему Узбеку.
Про
животных и детей <<< Про Валерию (глава 3) >>>
Стезя
гастарбайтера
