Горе

—Мне грустно, говорит Снежинка, входя в комнату.

—Да от чего? рассеянно спрашиваю я, пытаясь успеть дослушать на ноуте простые и в то же время пробирающие до дрожи слова Клочкова: а вот отступать нам оказалось некуда, и помереть никак нельзя. Дальше ... все. Дальше Москва.

—Ну имеет право разведенная девушка хандрить осенью, капризно говорит Снежинка.

Я ставлю на паузу и смотрю на нее.

Это она сейчас в таком контексте намекает, что пора, мол, определиться...

—Какие, отвечаю, твои годы? До 33 еще далеко.

—Право, ты только шутки шутить можешь, раздраженно говорит девушка.

—Зато тебе со мной интересно, парирую.

Снежинка ложится рядом и устраивается уютным комочком, положив голову мне на грудь.

—Чья я маленькая? спрашивает

Я показываю пальцем.

—Ну так вот исправляй мое настроение. Расскажи мне что-нибудь живое. Доброе... Настоящее...

—Из жизни? спрашиваю. Изволь. Еду я с работы. Уставший и злой. Ну там: налоговая, бывшая, бизнес и тд. Сама знаешь... 10 вечера, а народу вагон на перроне. И такая меня тоска смертная берет (я еще тогда не был с тобой знаком), что вот ну жизнь не мила..

Нет, дескать, просвета. И тут подходит поезд, люди вышли и начинают входить. Понятно: все толкаются, никто ничего не замечает. А я то всегда все замечаю. И вижу паренька с мобильным, который в самом конце толпы стоит и как- то неестественно двигается.

Пьяный, думаю и за ним встаю, чтобы тот вошел.

Только парень подходит к поезду и раз! Врезается в металлический борт. А после слепо начинает вокруг себя шарить в поисках проема.

Я взял его за рукав и втянул в салон. Ну тут какие-то женщины смекнули, кого они отталкивали, стали искать, где бы пареньку сесть. Тот гордо отказался.

Я встал рядом, наблюдаю. А он немного свыкся с темпом движения поезда, вставляет в уши наушники и начинает тыкать в экран смартфона. Только телефон заблокирован. Парень (понятно) этого не видит и тыкает, тыкает, пытаясь включить музыку. Я не вытерпел, беру телефон, нажимаю боковую кнопку.

—Спасибо, говорит паренек.

—Куда едешь? спрашиваю.

—Митино.

Я взглядом спрашиваю рядом стоящую сердобольную тетушку (взглядом, чтобы не травмировать его тихую гордость). Та кивает.

А у меня слезы в глазах стоят, ком в горле, что дышать тяжело.

Расклеился, как кисейная барышня... Это у меня проблемы? Это у меня депрессуха? Вот паренек: у него, почитай, жизнь закончена...

Долго молчим. Снежинка задумчиво ерошит мои волосы.

—Ох, миленький, ты как расскажешь, тихо-тихо говорит она.

—Ты же сама хотела доброе и настоящее.