Женский вопрос

Я, безусловно, человек современный. То есть, абсолютно. И всякие там передовые идеи и сентенции завсегда приветствую.

Вот возьмем, для примера, женский вопрос. Все говорят: дескать, женщины это, дескать, надо приветствовать. Я, конечно, приветствую, что все же действительно - женщины, пусть… работают тоже, пишут опять же, поют. Бегать могут. Свистеть. Все так.

Но недавно первый же от этого женского вопроса и пострадал.

Случилось у нас на работе день рождения моего сотрудника. Понятно, что раз в жизни и практически юбилей. 28 лет — не шутки. Надо подумать о пенсии. Ну что же, поздравляю, тягаю за вихры, желаю всяких возможностей.

—Только, говорю, ты все же не очень удачно родился. Завтра, стало быть, самый страшный день в году для всех мужиков. А у меня женщин, считая деток, полный карман. Даже, говорю, не перечесть. Скучно, говорю, от этого факта на белом свете жить, но деться некуда. Поэтому езжай, голубчик, за подарками, вот те адреса, а вот карточка.

Что же, тот погрустил конечно, галстук в карман спрятал и был восвояси. Я же начинаю готовиться. Брать штурвал праздника в свои руки. Ну, день рождения, а паче юбилей без женщин не празднуется. На это организмов не хватает, чтобы без женской теплоты тосты произносить. Приглашаю двух знакомых. Знакомые завсегда лучше любовниц, потому что бузить не будут. Хорошо. Зову друга, с которым видимся регулярно. Примерно раз в полгода. Он окручен уже пять лет, вот раз десять и встречал его за эти годы. Евойная супруга — она тоже передовых идей, поэтому понимает важность мужской дружбы. И всячески ей способствует, регулярно отпуская на встречи со мной. Правда, не всегда об этом знает.

Ладно, приходят барышни, рассаживаются.

—Что, интересуюсь, будете пить? — это уже после приветственных поцелуев.

—А какие у вас букеты? — спрашивают.

—Нет у меня никаких букетов, отрезаю я, так как финансами не осчастливлен. И так черт его знает, сколько подарков сейчас покупает именинник, а еще букеты приобретать. Сплошное разорение. А что касается аперитива, то есть водка, и вот еще могу ее компотом разбавить.

—Что же, говорят, мы по поводу финансов не возражаем. Мы, говорят, тоже может быть, толерантны к мужскому полу. Извольте подавать водку. Чай, не в ресторане.

Подаю запотевшую бутылку. Мы наливаем в стаканы, берем соленый бочковой огурец, кладем его на горбушку хлеба. Говорю тост за именинника, глотаем… пошло тепло чуть ли не до пояса.

Дышим.

Барышни уже сдружились и глазками стреляют. Пусть. Это женская природа — стрелять.

Тут приходит друг мой, Женя. И вот дальше просто ерунда получается. Он только искоса с барышнями кивнул, только едва присел, и начинается у нас разговор. Про баб. Мы с ним завсегда про баб разговариваем. Сколько помню нашу дружбу. Каких, стало быть, формаций, и какие случаи бывали.

Он тут же, рассказывая взахлеб, начинает фотографии показывать. Я ему — свои. И тут уж оба смеемся. Так вышло, что у обоих пассии случились — чистые армянки. Как раз три на двоих получилось. Дружба народов все же - деться некуда.

Ладно, рассказывает Женя, пусть бабы, но все же жалуется на отсутствие времени и обиды дамочек на то, что он окручен. Какие, дескать, несовременные попались. Не читают передовых идей. Кошмар.

А меня вдруг что-то кольнуло изнутри, каким-то неясным холодком потянуло. Что такое — не пойму.

Вдруг осеняет.

—Братцы, взмолился я, миленькие, да что же это? Да ведь это неправильно. Мы же с тобой, друг, видимся дай Бог ежели два раза в год… давай не про баб, давай про нас поговорим. Про рыбалку, что ли, или про долгие прогулки.

—Изволь, отвечает, можно и про это. Начнем все же праздновать.

И поближе к барышням подсаживается, начинает волосы темненькой изучать. С женщинами завсегда надо волосы изучать — это первая ласка, которую они любят.

Пусть изучает. Допустим.

Наливаю по второй, по третьей, говорю душераздирающие тосты. Если бы именинник их услышал, так бы и сидел до конца праздника, открыв рот и не закусывая. О его первейших душевных качествах говорю и глубоком внутреннем мире.

Девушки от водки раскраснелись, к нам придвинулись, смотрят уже томно.

Хорошо. Но чего-то все же не хватает.

Меня, наконец, второй раз осеняет.

—Простите, говорю, барышни, что стол не уставлен закусками. У нас, объясняю, на работе сложная и запутанная финансовая схема. У меня, может, не сезон в бизнесе, и то есть не завсегда хватает на выплату зарплаты. Приходится, для примера, у самого же сотрудника занимать до получки, чтобы ему же зарплату и выдать. А сегодня у него много не оказалось, поэтому страдаем — только на водку и шесть огурцов с хлебом хватило.

—Это опять же ничего, улыбаются они, это завсегда не хватает на закуску, ежели кризис. Только, говорят, все же мы без закуски поплыли в Тамбов.

—Что нет закуски, говорит Женя, это даже хорошо, только наоборот. Я вам все сейчас устрою.

Куда-то звонит. И действительно - вот 10 минут, наверное, не прошло, даже еще не успели все на брудершафт выпить, как налетели черти с кучей пакетиков. А в них — чего только нет — и отварное мясо с хреном, и гренки, и морковки с огурцами, и прочая дребедень.

—Только, вздыхает Женя, это мои остатные были до конца недели.

—Ой, интересуются барышни, а как же вы теперь будете проживать?

—Ничего, говорю, угощайтесь, сосите нашу кровь, ешьте полезные витамины. А мы так с ним будем кантоваться.

Ну ладно, барышни лакомятся отварным мясом с хреном, а мы по морковке взяли.

Сидим, празднуем день рождения. Юбилей. Событие в жизни.

Позвольте, спросите вы, а как же именинник?

А правда — как? Звоню ему и интересуюсь, когда будет.

И узнаю, что он не только не скоро приедет — он, может быть, никогда не приедет.

А вышло так. Он платил в магазине моей карточкой, и продавщица заметила, что карточка на другого человека. Скандал, конечно, этот в слезы. Его скрутили и стали нажимать. И потянулась ниточка: еще четыре карточки нашли и два паспорта, один из которых — нашего покупателя. Забыл черт у нас документ со своей рожей. Теперь юбиляру отдуваться. Его окружили со всех сторон и пытают — как, мол, так, признавайся, дескать. Он испугался. Я, говорит, и есть первый преступник — ведите меня.

Сейчас, когда звоню, ждут главного охранника тойного магазина — дальше, конечно, туман, что случится. Наверное, отпустят — день рождения, все же. Ну по шее еще надают.

—Простите, говорю, барышни, кажется, что день рождения все же пройдет без именинника. Попал он в круговорот событий. Погиб, говорю, человек, ни за что.

—Это, отвечают, очень даже ничего. Мы, говорят, может быть, даже смеемся, что такой странный день рождения. То есть если для примера, то это конечно по первости только странно, что день рождения без виновника. А если во второй или остальные разы — то попривыкнем.

—И вообще, говорят, мы, может, от странности вечера даже влюбляться хотим. Нас, говорят, может, птицы и стрекозы вдруг стали интересовать.

—Это завсегда так с Женькой происходит, - отвечаю. Я, то есть, все же 12 лет осчастливлен браком и имею двух деток, а с Женей — так каждый вечер происходит со стрекозами и птицами.

Ладно, пусть с птицами, думаю, лишь бы помалкивали по поводу несуразности юбилея.

Тут все же легкая тень находит на общую атмосферу. Начинает написывать Жене его достойная супруга — где, стало быть, губитель, ходит-бродит. Он ей отвечает — дескать, там-то и там-то — на такой площади в пробке стою. А через пять минут — уже на этой улице застрял, почти не шевелится затор. Я, прямо, за эти последующие полчаса столько улиц и площадей в Москве узнал, сколько, может, и не подозревал, что существует. И везде - пробки. Да, губит Москву перенаселение — ничего тут не сделать. Куда деваться.

Тут звонит именинник и сообщает, что мчится назад. Он в магазине пообещал, что больше так никогда не будет… его все же отпустили, и даже подарки отдали.

Только поздно.

—Нам пора, говорит Женя, я уже в центре в пробке стою — оттуда аккурат полчаса домой ехать.

—А как же они? - киваю на барышень.

Женя не кивает - он уже лицом в шею темненькой зарылся — прощается.

—А что они, говорит, они, мы их тут запрем — пусть ждут именинника. Празднуют дальше.

—Да как же запрем? - возмущаюсь я, - они, может быть, женщины, они, то есть, для примера музы. Запирать никак невозможно.

—А это ничего, отвечают барышни, нам, может быть, опять смешно. Мы, говорят, еще не бывали на таких праздниках. Все же запирайте.

Ладно, перецеловали их, заперли и поехали домой. Это хорошо, думаю, хоть 20 минут у нас будет времени поговорить. Но опять же не вышло. Каждую минуту телефон разрывается — очень супруга интересуется, где находится благоверный. Я, отвечает, мчусь на крыльях любви. Я, допустим, даже пою от счастья, что вырвался из треклятых пробок. Мне, может, до дому 10 минут осталось. И, правда — кремль в окне как метеор мимо промчался.

Домчались до моей улицы, выскакиваю в лужу, махнул только другу на прощанье. И побрел домой, понурив плечи под ледяным дождем. Так ни единого доброго слова друг другу за вечер не сказали. Ничегошеньки. Время подвело.

Будет и дальше лютовать и гнуть мужскую дружбу женский вопрос.