Горе мужчины

Я, например, человек счастливый. То есть, безусловно. Двое детишек, две жилплощади и даже разведен. Казалось бы, живи и наслаждайся жизнью. Но вот и меня, братцы, настигло настоящее мужское горе.

Началось все с пустяка. Давеча мне экс супруга говорит: давай-ка, губитель, почини ванную — вода не спускается. Будь настоящим мужчиной.

—Позвольте, отвечаю, товарищ бывшая жена…

Тут конечно перерыв случился. Слезы, крики, пару раз по роже схлопотал.

—Извините, - говорю, - любезная супруга. Так вот об чем я… Я, конечно, не слесарь. То есть, совершенно. Нам, говорю, слесарство в институтах не преподавали. И где какие трубы в ванной находятся — мне, конечно, неизвестно.

—Меня, отвечает, такие подробности не касаются. Я все же девушка. Ты, говорит, убивец лучших лет моей жизни, сам разберись - не зря же штаны носишь.

И уходит по своим женским делам с ночевкой.

Что же, думаю, авось разберусь. Все же не бином Ньютона. Назавтра мой единственный выходной — уж как-нибудь и получится. А пока деток надо приголубить — раз в неделю видимся.

Утром, конечно, встаю. Перекрещиваюсь. Лезу под ванную. Нашел трубу, отвинчиваю. Мне в лицо брызгает под напором черная гнусь — аж чуть не стошнило с непривычки. Ничего, думаю, это только по первости неприятно, а в следующий раз я к запахам уже привычным буду. Лазят же другие под ванные — и вон тебе, живут. Выволакиваю массу — получается почти с килограмм. Ладно, вода пошла. И вдруг вижу, что малюсенькая такая резиночка сгнила и выпала из трубы. Хорошо, пусть выпала. Трубу закручиваю обратно. Сам весь лежу в вонючей воде и массе. Дышу.

Пускаю воду — протекает, так ее. Закручиваю снова. Текет. Я изолентной заматываю — в пять слоев, потом в десять. Текет. Что вот тут делать? Ничего, только трубу менять.

Я прямо взмок под этой ванной. Прямо пар пошел. И так мокрый, еще и пот струится. Часы идут, уже обед. Детки играются в комнате, папочка, кричат. Я и так, и этак, и резинкой перетянул, и перемотал повторно все на свете - текет. Тут, конечно, супруга возвращается довольная с женских дел — интересуется, все ли. Смотрит на меня в ужасе. Я даже отвечать не могу, трубу хватаю и выскакиваю на улицу.

Приезжаю в крупный магазин. Предъявляю трубу. Нету, говорят, давно. Вы, говорят, лучше на рынок идите. Иду на рынок. Туда, сюда — нет, отвечают, вам за таким диаметром только обратно в магазин воротаться. И все — что в магазине, что на рынке — как-то странно на меня смотрят. Мне тогда не до того было, а дома, конечно, перед зеркалом пришло прозрение. Но это уже ночью случилось.

Вышел из рынка и буквально плююсь. Дело к вечеру, выходной пропал. Вспоминаю, конечно, про любезную супругу. Ах ты, думаю, трамтарарам, такая-разэтакая. Ну вот зачем нервного неприспособленного человека к такому делу приставлять. Ну вот, допустим, не течет у тебя вода. Ну ты и мойся поменьше — может, тогда протечет. Все же не водолечебница, чтобы много мыться. Или вот я слышал, что средства есть для прочистки труб.

Что же, жрать все же охота. Подозреваю, что никто меня не покормит, поэтому покупаю парную телятину на косточке. Плетусь домой.

—Так мол и так, докладываю супруге, пока в ванной мыться не получится. Случилась катастрофа. Но это говорю, ничего, это же можно считать обстоятельствами . Вот, к примеру, ходят люди в походы, и там, может, по две недели не моются. И все равно, ежели пара, очень даже любят друг друга, сколько детей с походов понарожалось.

Супругу, конечно, доводы не вдохновили — очень уж плачет. А я говорю, а сам этим временем телятину молоточком отбил, втер чеснок, паприку, перец и обжарил до румяной корочки. Дескать, утешение. Кусочками кладу ей в рот, чтобы не сильно ругалась.

Приключается ночь. Мне надо где-то ночевать, не лето. Иду к знакомой дамочке. Там опять — крики, слезы, истерика.

—Я, говорю, барышня, первый пострадавший. А ежели вас смущает черный налет на лице и запах гнили, так это все травмы на производстве. А что касательно, что в таком виде к вам заявился, так извините, мне же надо где-то ночевать. Не лето.

Поплакала еще с чуток, кое-как обмыла меня, перекрестила и уложила в постель. Еды опять же не дает — это я тогда хорошо насчет телятины додумался — стреляный воробей.

Ну ночь я кое-как дотерпел. Только ежечасно вздрагивал — труба снилась.

Наутро понесся на работу. Все быстро поделал, что успел, и в магазин, конечно. Показываю трубу.

—Были, говорят, все продали, поступят теперь на следующей неделе.

—Голубчики, взмолился я, да как же на следующей неделе? Мне же не имеется такой возможности ждать. У меня дома две женщины, включая приходящую тещу, пахнут, и детки опять же плачут. Меня же просто казнят.

—Это, говорят, сочувствуем очень даже. Женский пол никак без ванной обходиться не может. Мы чирканем адресок нашего магазина — там три штуки оставалось.

Мчусь в тот магазин на другой конец города. Волнуюсь, потею, пахну, конечно, так как три дня не мылся. Но то, что пахну, это как раз не страшно — не в оперу еду. Мне трубу надо.

Прихожу, там на трубу смотрят и сразу усмехаются. Были, говорят, отпираться не будем, да только все распродали. Спрос большой. Завоз на следующей неделе будет.

—Неинтересно проживать, говорю, до следующей недели. Мне надо помыть бывшую супругу. Да издеваетесь вы все, что ли? У вас же самый крупный магазин — знамя эпохи. Да неужели растреклятой трубы нет? Вон, показываю, кажись диаметр тот же на полке лежит.

—Да, отвечают, диаметр тот да не тот. Вот здеся вход — сходится? Допустим. Диаметр тот же. А тепереча смотрите на выход. Ну-кась?

Смотрю и действительно — выход-то узкий. Только если на него изоленту в сто слоев наматывать.

—Нет, думаю, с изолентой точно супруга на порог не пустит. Стою поникший.

—А вы, говорят, не расстраивайтесь. Хотите — мы вас сейчас утешим, что сердце с новой силой забьется. Мы говорит, и сами не знаем, почему этих труб так мало. Нам, может быть, самим смешно. Потому как регулярно в наш отдел приходят такие же как вы — небритые и взъерошенные. И все трубу просят. А закавыка в чем? А в следующем. Вам, к примеру, узбеки ремонт делали?

—Завсегда узбеки, отвечаю.

—И всем узбеки. Вы вот на нелегальных эмигрантах сэкономили, а какого-нибудь трудового товарища из братской Украины объегорили. Вот и кайтесь.

—Да чего с же с трубой, спрашиваю.

—А того, отвечают, что узбеки лет пять назад такие вот трубы на каком-то рынке покупали. Самодел. Даже штампа нет. И теперь у всех текет, все похожие диаметры ищут. А кто поумнее, те сразу по две трубы в руки берут — про запас.

Ушел я конечно расстроенный из магазина. С тех пор так все и покатилось . С утра на работу, потом по магазинам. Прямо таки я буквально свихнулся на этой трубе. Женщин, конечно, бросил обеих. Не бреюсь и не моюсь — из солидарности. Осунулся и даже, кажется, немного похорошел. Поиски продолжаются.

Любезная супруга воет — просит установить хоть старую трубу. Пусть течет. На такие жертвы пойти не могу, потому что все же… мужское дело. Надо доделать.

Детки тоже плачут - папочка, говорят, когда же полезем купаться.

—А вы, говорю, друг друга подсадите и в умывальники мойте глазки. А что касается поплавать — так ведь это не бассейн. Нельзя так часто. Суббота — банный день.

Вот на это я и уповаю. Что до субботы все же найду эту злосчастную трубу. Одна надежда.